О секретном отряде, смерти и игре: как живёт современный детский журнал?

В разное время славные страницы детских журналов заполнялись «почерком» Вольтера, Карамзина, Тургенева, пестрили причудливыми образами ОБЭРИУтов, с ненадуманным максимализмом ставили перед собой задачу выковать «идеологически верного» гражданина. 

А что происходит с детской журналистикой сегодня?

Кто её читатель? Об этом Newtonew поговорил со Львом Пироговым, главным редактором журнала «Лучик 6+», недавно получившего две престижные премии — гран-при IV Всероссийского конкурса детских печатных СМИ «Волшебное слово» и гран-при в номинации «Выбор детского жюри», — а значит, официально ставшего лучшим детским изданием этого года.

Лев Пирогов 

N.: О легенде, которая, наверное, есть у каждого издания: как возникла идея создать журнал?

Л. П.: Мой сын готовился идти в первый класс. Спрашивает:

— Пап, а там будут рассказывать про квазары?

— Не сразу, сынок.

— Пап, а если меня спросят, из чего состоит солнце, я скажу — из водорода и гелия!..

Конечно, через полгода рисования крючочков он и думать забыл про квазары. А кто-то забыл про спинозавров, а кому-то стало некогда читать о приключениях лорда Питера, потому что надо заново проходить сказки, которые человек ещё в три года переварил… Начальная школа разлучает детей со знанием. И через несколько лет многие из них уже не хотят узнавать что-то новое, потому что процесс познания окрашен для них в нудные тона «обязаловки».

Мы придумали «Лучик» для того, чтобы сохранять интерес к большому миру — ко всему тому, что в школе называется «предметы» (история, литература, физика и астрономия, биология и география). Чтобы маленьким читателям было интересно жить.

N.: Как обычно формируется тема и содержание номера?

Л. П.: Это наше ноу-хау, которым я, так и быть, поделюсь. Как-то раз я обратился к родителям: друзья, ваши дети любят задавать заковыристые вопросы? Бывает так, что они задают вам вопрос, на который вы затрудняетесь ответить? Присылайте такие вопросы нам!

Так вот, знаете, о чём дети спрашивают?

Как устроена бесконечность? Сколько всего вселенных? Где граница между живым и неживым? Почему волшебство невозможно? Что такое «хороший человек» и «плохой человек», и существуют ли они на самом деле, или это всё только у нас в голове? Что будет, если взорвать атомную бомбу на дне Марианской впадины? Чем отличается обычная картина от шедевра? Для чего существует трагедия?

Что такое шестое чувство? Как так получается: ты ещё не сказал, а я уже поняла?

Понятно, что на такие вопросы двумя-тремя фразами не ответишь. Получаются целые статьи. А из одной темы часто вытекает другая, — как, например, расскажешь о теории множественности миров Эверетта («Сколько всего вселенных?»), не рассказав о квантовой физике? И вот у нас выходит детский журнал, который пишет о квантовой физике.

А также — о теории относительности, о том, что такое архетип, или о лингвистической теории происхождения жизни. Всё это — по заявкам детей. Мы не отмахиваемся от вопросов, не отшучиваемся и не говорим «ты поймёшь это потом, когда вырастешь». Мы только ищем способы рассказать всё это понятно и занятно. Не засушить. Вот так журнал и складывается.

N.: А для кого вы рассказываете, кто ваш читатель? Если бы вам предложили составить его портрет, каким бы он был?

Л. П.: Может сложиться впечатление, что мы делаем журнал для каких-то «особых» детей. Ни в коем случае! Наш читатель — самый обычный ребёнок. И не только ребёнок — есть и четырнадцатилетние, им тоже интересно. И взрослые есть. Некоторые люди пишут: «Мои дети давно выросли, а внуки ещё маленькие, поэтому выписываю журнал для себя, мне самой интересно». Вот такой портрет.

N.: А пишут ли читатели «дорогой редакции»? Как собираете обратную связь? И помните ли самое необычное письмо?

Л. П.: Почта у нас большая, мы же в каждом номере предлагаем задания, и те, кто активно их выполняет, вступает в наш Секретный отряд — есть у нас такая тайная организация вроде тимуровского движения.

А самое запомнившееся письмо — первое, которое мы получили. В нём говорилось: «Как ни странно, ваш журнал мне понравился». Мы просто прослезились от счастья от этого «как ни странно»! Это письмо стало нашим знаменем. Там ещё говорилось — «нравится, что у вас нет сюсюканья». Наш стиль общения с читателем неуклонно следует главному правилу: детям нельзя врать, надо быть тем, кто ты есть.

N.: После «слома» 90-х в культуре, кажется, осталось не так много табуированных тем. И всё-таки с детьми по-прежнему не принято обсуждать многое: смерть, политику, терроризм, вражду, физиологию. Говорите ли вы с читателями о сложном и страшном?

Л. П.: Да, о смерти вот буквально для октябрьского номера написали. Было трудно! Показали текст родителям подписчиков в наших соцсетях, вроде, ничего, без нареканий.

Конечно, есть темы, которых мы не касаемся. Это так называемые «свинцовые мерзости жизни». Политика и терроризм проходят как раз по этой статье. А что касается сексуального воспитания, то мне кажется, что такими деликатными вещами лучше заниматься близким людям.

N.: Советские детские журналы, равно как и книги, нередко сталкивались с абсурдом повседневности (вспомнить только обвинения Чуковского в том, что его «Крокодил» прививает ложные представления о животном мире, и последующие гонения на писателя). Возникает ли такой печальный абсурд в новой реальности: возрастные маркировки, закон об экстремизме, закон о пропаганде?..

Л. П.: Власть и её надзорные органы на предмет ложных представлений о мире нас пока ещё не проверяли, а вот от общественности периодически достаётся. Как-то раз читательница спросила: «Почему продукты бывают вредными? Зачем вообще едят и называют едой то, что вредно?». Мы рассказали о пищевой индустрии, о гербицидах и пестицидах, о транспортировке и консервантах, о ГМО, а главное, о том, зачем всё это нужно. Затем, что если производить продукты без всего этого, то их будет мало и они будут очень дорогие. Так нас обвинили в рекламе «фермерских продуктов»! Люди бывают чудные…

Рассказываем о святом — недовольны антиклерикалы: «религиозное мракобесие». Отвечаем на вопрос «почему бессмертие невозможно» — недовольны клерикалы: «атеистическая пропаганда». К счастью, это, в основном, люди, от журнала далёкие. Которые просто набрели в где-то в интернете на текст статьи.

N: Кстати, о статьях: ощущаете ли вы, что текстовый формат постепенно уходит в небытие, уступая место визуальному — или какому-то иному?

Л. П.: Ощущаю, потому что это так и есть. Многие детские журналы сегодня существуют по инерции, делают то же, что делали 50 лет назад. Они вредят и себе, и нам. Люди это видят и думают: «А-а-а, бумажный журнал — это прошлый век». Ужас в том, что в большинстве случаев они оказываются правы.

Я сейчас, возможно, грубость скажу, но убивают бумажную литературу не интернет и компьютер. Это делают люди, которые занимаются бумажной литературой. Занимаются по принципу «ни на что другое не хватило мозгов».

N.: А если говорить о детской журналистике будущего — какая она, как думаете? Многое ли поменяется? Что, напротив, останется неизменным?

Л. П.: YouTube — вот детская журналистика будущего уже сегодня. Это если говорить о журналистике, которую делают сами дети. Беда в том, что они подражают ухваткам коммерческих проектов, других примеров для подражания мало. Наша жизнь вообще тошнотворно коммерциализирована.

Но есть и положительные моменты. Скажем, лет десять назад полностью вымерли журналы для подростков. Почему — да потому, что дети перестали покупать популярную музыку и билеты в кино. А подростковые журналы существовали исключительно для того, чтобы это им продавать. У коммерческой журналистики есть слабое место — она существует не для общественной пользы. Это позволяет нам и таким, как мы, с нею конкурировать. По крайней мере, пытаться.

А если говорить о том, что изменится, то это, безусловно, носитель: бумага доживает своё. Изменятся и мотивы вступления ребёнка в коммуникацию с детским СМИ — не «провести время», а ради деятельности. Каждое СМИ должно предлагать возможность какой-то деятельности. Либо это, скажем, игра в общественное движение. Либо обучающая деятельность (этого немало уже сейчас). Вход в эту игру — через СМИ.

Людям сейчас жить интереснее, чем читать — вот главный вызов, с которым надо считаться литературе. Изменится всё, останется только необходимость ладно скроенных внятных текстов и хорошего визуального ряда. Писатель и художник — останутся.

Разворот журнала «Лучик 6+», 2018(источник: https://lychik-school.ru/archive/)

N.: Представьте, что вас попросили охарактеризовать детский журнал как культурное явление всего одним словом, одним лишь эпитетом: какой бы вы выбрали?

Л. П.: «Интересно». Журнал — это не просто сгребли в кучку сколько-то картинок, фотографий и текстов. Журнал нужно писать. Как книгу, как приключенческую повесть: читатель не должен знать, что дальше, что там ожидает за поворотом, читатель должен удивляться! Когда человек удивляется, он умнеет.