Неврология XVI века: импульс неосторожности

В 1559 году мир имел весьма смутное представление о структуре мозга и о методах лечения черепно-мозговых травм. И возможно, такое положение дел оставалось бы без изменений долгое время, если бы не пятидневный рыцарский турнир, который решил устроить король Франции Генрих II в том самом роковом для короля 1559-м.

Годы Генриха

Надо сказать, годы правления Генриха II в целом не были слишком счастливыми ни для самого короля, испытавшего на себе ненависть французов из-за своей крайне неуспешной политики, ни для его жены, королевы Екатерины Медичи, страдавшей от бесплодия и терпевшей соперничество с королевской фавориткой, своей кузиной Дианой, ни для Франции, втянутой в войны и подвергшейся очищению от еретиков и «лютеранского отродья».

К концу 1550-ых Генрих успел провести целый ряд безрезультатных войн с Испанией в борьбе за итальянские территории, обанкротить Францию и сжечь энное количество ведьм и еретиков. К этому же времени он наконец осознал, что выбранному политическому курсу пора измениться, а потому решил заключить с Испанией мирный договор, и, пойдя на значительные территориальные уступки в Италии, отказался от военных кампаний.

Именно этот-то мир король и решил отпраздновать в 1559 году рыцарским турниром (на проведение которого, кстати, одолжил ещё пару миллионов ливров, повысив и без того немалую сумму кредитов). Впрочем, вопросами банкротства Генриху впоследствии заниматься уже не пришлось, как и всеми другими проблемами, накопившимися за время его правления, ведь турнир закончился для короля весьма и весьма трагично.

Трагично для короля, но не для будущей медицины.

В пятницу, 30 июня, не третий день торжества, король Генрих II не смог удержаться от соблазна поучаствовать в рыцарском поединке и собственной персоной явился на турнирную площадку в двадцатикилограммовых золочёных доспехах, на коне и с копьем в руке. Противником его был молодой шотландец, граф Монтгомери, столь же гордо и величественно восседавший на коне.

Схватка

И хотя в первом заезде король чуть было не свалился с лошади от удара копья Монтгомери, Генрих не был готов отступить, решив, что и его плохое самочувствие, и отказ графа от повторного заезда не повод завершить схватку. Как бы то ни было, в следующее мгновение деревянное копье Монтгомери ударило короля аккурат между его бровей, и щепка погрузилась в правый глаз Генриха II. И следующие 11 дней турнир перекочевал из рыцарского поля на медицинское.

В целом, состояние короля было не столь дурно, сколь могло оказаться при попадании копья в глаз.

После извлечения 10-сантиметровой щепки из глазницы Генриха, тот временами мог проявлять активность и даже решать какие-то возникавшие в его обыденной жизни вопросы.

Но потерянный правый глаз, глазница которого чуть позже загноилась из-за оставшихся там щепок, не был главной угрозой здоровью короля. Во время удара мозг сместился в направлении, противоположном движению черепа, и врезался в его кости на высокой скорости. Такой удар вызывает сотрясение, но в XVI веке об этом было ещё не известно.

Собравшийся в покоях короля врачебный консилиум успел напичкать Генриха смесью ревеня с пеплом египетской мумии, а также пустить кровь, хотя у пациента и без того открылось кровотечение из прямой кишки. Если бы этот консилиум врачей, звавших себя анатомами, но ни разу не препарировших труп, знал о таком явлении, как сотрясение мозга, и умел его лечить, Генриху II, возможно, все жё пришлось разбираться с тем, что он успел нагородить во Франции.

Тем не менее, собравшиеся лекари не были помехой медицинскому поединку, участниками которого стали великие для той эпохи врачи — Амбруаза Паре и Андреаса Везалия.

Паре был хирургом-изобретателем.

Именно он изобрёл устройство для трепанации черепа, без которого ослабить внутричерепное давление, возникающее от воспаления и избытка спинномозговой жидкости, было бы весьма затруднительным. Опыт участия в военных кампаниях и лечение раненых сделал Паре не просто умелым хирургом и опытным врачом, а почти единственным человеком в Европе, кто успел узнать о головном мозге очень и очень многое. Другим таким человеком был Везалий.

Везалий был учеником анатомической школы Галена, выдающегося анатома того времени.

Но вскоре ученик превзошел своего учителя и понял, что исследования Галена о человеческом теле — набор вопиющих ошибок, так как Гален проецировал анатомию овец, собак и кошек на человека. Открытие о заблуждениях Галена Везалий оформил в своем трактате «О строении человеческого тела», который стал своеобразным произведением искусства. 

Везалий был учеником анатомической школы Галена, выдающегося анатома того времени. Но вскоре ученик превзошел своего учителя и понял, что исследования Галена о человеческом теле — набор вопиющих ошибок, так как Гален проецировал анатомию овец, собак и кошек на человека.

Открытие о заблуждениях Галена Везалий оформил в своем трактате «О строении человеческого тела», который стал своеобразным произведением искусства. 

И вот эти два гения медицинской науки сошлись в интеллектуальном поединке в покоях Генриха II. Но долго растрачивать свою энергию на гадание о том, что же делать с королём, им не пришлось. Оба пришли к выводу, что жить Генриху осталось недолго, невзирая на отсутствие трещин в черепе (это служило старинным императивом оптимистичного прогноза). Медики того времени верили, что кровавые раны и трещины хуже всего поддаются лечению.

В действительности же, после смерти и вскрытия черепа Генриха, — которое хотя и противоречило всем моральным законам того времени, всё же проводилось с разрешения королевы Екатерины, — Везалий и Паре выяснили, что затылочная часть мозга почти разложилась из-за сотрясения.

Конечно, они не могли тогда догадаться, какой именно процесс вызвал поражение этой части органа и как это можно было вылечить, однако им стало ясно, что наличие трещин, служащих оттоком для гноя и крови, в некоторых случаях спасает пациента, а не губит его. Воспалившийся же мозг Генриха просто стал разлагаться внутри черепной коробки.

Вся эта история поединков не просто рассказ о том, как нужно уметь вовремя остановиться и слезть с коня.

Ну или хотя бы опустить забрало. Эта история привела к зарождению новой для того времени науки — неврологии, начавшейся, конечно, чуть раньше, чем король Генрих II свалился с лошади, но получившей новый толчок именно в королевских покоях, когда два великих ума того времени боролись за жизнь француза. Только представьте, как далеко вперёд мы ушли сейчас, в XXI веке, в изучении мозга, который всё же оставляет нам немало загадок.